Репортаж о круглом столе

В Израиле закончился праздник Суккот. И шалаши, и сукки, и кущи разобраны — начинается новое путешествие длиною в год, на исходе которого евреи снова возьмут самое необходимое и выйдут из своих домов из дерева и камня, чтобы провести неделю в куда менее прочных жилищах.
16 октября проект Эшколот собрал специалистов по домам и хижинам, чтобы поговорить о временной архитектуре. О ее актуальности, физике и метафизике. И поскольку вышли мы все из Египта встретились мы в канун еврейского праздника Суккот, разговор сначала зашел о сукках, а потом переключился на личности ларьки, газетные киоски, капсульные отели и прочие невечные сооружения.
Семен Парижский (как и подобает филологу) сначала повел беседу в метафизическую сторону.

Метафизика сукки
Строящему сукку следует соблюдать, кроме прочих, одно важное правило: крыша ее должна защищать человека от солнца, но не заслонять ему неба. Из этого вытекает важный вывод: диалектика сукки -- между защищенностью и беззащитностью. То есть это не просто шалаш (временный кров для земледельцев, собирающих урожай) или шатер (пристанище для беженцев, спасшихся от рабства) — это еще и облако Божественной славы, укрывающее человека, но не отбирающее у него свободы выбора.
А что есть метафизического в других временных сооружениях, которые, если приглядеться, окружают нас на каждом шагу? Проблема выбора, стоящая перед архитекторами: браться за проектирование малых архитектурных форм или оставить это дизайнерам? Ведь если архитектору (как любому творцу) пристало говорить с Богом, как изъясняться с Ним на языке ларьков и палаток? А, может быть, прежде чем начинать разговор с Богом, архитектору стоит для начала поговорить с человеком — услышать его и понять?
Физика ларька
Временная архитектура оказывается на удивление востребованной в современных мегаполисах, где здания, которые строились на века, могут быть разрушены в одно мгновение. А то, что создается на несколько лет, стоит десятилетиями и становится символом поколений. В этом сошлись все участники дискуссии, вспомнив знаменитые летние кинотеатры, символ старой Москвы 1950-х, автоматы с газировкой по 3 копейки с сиропом и за 1 копейку без сиропа, теперешние киоски Роспечати и остановки, испытывающие на прочность художественный вкус горожан и являющиеся знаком нашего времени. Пожалуй, только сталинская эпоха не жаловала временных построек — имперским амбициям чужда непостоянность, и она же всегда приходит им на смену.
Как верно заметил архитектор Илья Мукосей, работающий над крупными формами и совершенно не брезгующий малыми (он проектировал беседки, городские скульптуры, шезлонги и даже общественные туалеты, а к празднику Суккот специально изготовил «Суккамейку» — вариацию на тему кущи для мегаполиса), временные сооружения создают либо от несчастья, либо для развлечения. Вспомните недавние палаточные лагеря в Тель-Авиве и Таймс-Сквер, ежегодно меняющий свой облик. А Левон Айрапетов, отдающий предпочтение вечным творениям, настоятельно порекомендовал всем присутствующим не забывать, что временная архитектура -- это не свободное творчество, и что архитекторы должны подходить со всей серьезностью к созданию таких сооружений, если уж берутся за них, пренебрегая крупными формами. С этой максимой согласился автор целой, правда картонной, страны Сергей Корсаков: даже дом из картона нужно делать с умом, фантазией, вкусом и ответственностью. Однако он заметил, что не должно быть таких занятий, которые отведены только профессионалам или только любителям. Любознательность и энтузиазм (по крайней мере, если речь идет о картонном доме) вполне могут компенсировать недостаток профессионализма.
Как это часто бывает, люди творческие спорили очень горячо, но шли, хоть и разными путями, в одном направлении. И пришли к тому, что временная архитектура в современном мире — это быстрая мысль, которую можно быстро реализовать. И теперь она — не только знак беды, но и возможность для новых воплощений. А я (возвращаясь к навязчивой метафизике) подумала, что для Набокова, который жил в пансионатах и отелях, временное было самым постоянным. И что есть люди, которых влечет обаяние недолговечности, которым легко в движении и для которых дом — это чемодан, а квартиры — всего лишь остановки в пути. Ближе ли они к Богу, чем те, которые через крышу не видят неба над головой и, если бы не Суккот и не временная архитектура, так никогда бы его и не увидели?
Я не смогла ответить себе на этот вопрос. Но, придя домой, переставила свой верный чемодан на видное место.